Початкова сторінка

Сергій Білокінь (Київ)

Персональний сайт історика України

?

Вспомогательные сети

Сергей Белоконь

Не ограничиваясь кадрами спецслужб, для гарантии власть образовывала некие вспомогательные сети. Скромную, но незаменимую в социалистическом обществе роль выполняли дворники. Они осуществляли внешний надзор за жильцами, следили за их явкой на учет. Во время обысков присутствие дворников или «управдомов» как понятых было опять-таки почти обязательно.

На селе одной из ветвей реальной власти были селькоры. При редакциях, например, при всеукраинской крестьянской газете «Радянське село», организовывались специальные «Бюро расследования», куда перетекали доносы с мест. Там их переадресовывали для проверки, которая происходила в обстановке строгой секретности. Самой низшей инстанцией, куда пересылались сообщения для проверки, до войны могло быть только районное учреждение. Низовое учреждение должно было перепечатать текст доноса, не указывая фамилии информатора. Запрещалось разглашать самое содержание письма, виновный наказывался по ст.ст. 104-2 и 117 УК. Сотрудник, который проводил расследование, не имел права показывать сообщение, хотя бы и без подписи. Расследование проводилось не по сообщению, а по данным, которые оно давало. Самого селькора на допрос не вызывали. Вместе с результатами, материалом расследования и со своим заключением низовое учреждение должно было возвратить сообщение в редакцию, где уже решали, что делать с ним далее [160]. Только в 1937 году органы прокуратуры Украины получили и взяли на учет 54825 рабселькоровских писем (из них чекисты забраковали только 22,6 %), а ведь своими каналами часть сигналов поступила еще по линии органов внутренних дел, госбезопасности, парторганизаций.

Как известно, по Марксу, человек – это только продукт своей среды. Поэтому и карать его нужно, не ожидая определенных действий, а уже за саму принадлежность к нежелательной социальной среде – пускай даже такой расплывчатой, как «буржуи» и «кулаки». На практике прикидка оказывалась грубой и приблизительной. При обсуждении кандидатур в члены ЦК КПУ делегаты ХІІ республиканського партийного съезда потребовали к ответу редактора газеты «Вісті» Ф.Тарана-Гончаренко: «Кто у вас был отец, в конце-концов?» Понимая свою обреченность, бедняга выдохнул: «Член Лохвицкой Уездной Земской Управы (шум). Кулак». – С места послышалось «уточнение»: «Помещик, значит» [161].

В стране истребляли ведущую прослойку, место которой должны были занять деклассированные представители общественных низов. Поскольку считалось, что мелкобуржуазные слои города и деревни, старая интеллигенция, «новая буржуазия» воплощают мелкобуржуазную идеологию, социальные интересы соответствующих слоев должны были адекватно отражать политические партии. Следовательно, с самого начала формирования тоталитарного режима прослеживается борьба против членов этих партий.

Воспитанный в традиционной системе ценностей человек не в состоянии вообразить, чтобы наказание было действительно через 17 лет так же, как и через месяц после преступления. 14 апреля 1938 года нарком внутренних дел Александр Иванович Успенский утвердил справку на арест А.Гуревича, 1897 года рождения, с такой же ссылкой на результаты партийной регистрации, как и у упомянутого выше Николая Шрага, только гораздо более насыщенную информационно:

«По справке 8 отдела УГБ НКВД УССР – Гуревич Абрам в 1921 году Кременчугским Горотделом ГПУ обвинялся как подозреваемый в контрреволюции. По учетным материалам Харьковского ОО ГПУ Гуревич Абрам Наумович в 1920-21 г. проходил по учету меньшевиков и бундовцев. Гуревич подлежит аресту» [162].

Как видим, один и тот же механизм действовал в 1920-21 годах, когда большевицкие спецслужбы осуществили регистрацию членов буржуазных и мелкобуржуазных партий, и многими годами позже, когда их изымали. Эмиграционный публицист В.Гришко не мог постичь, каким образом его отцу ставили в вину, что он был петлюровским офицером, ведь «был он таким аж в 1918 г., а уничтожили его за это, промучив всю жизнь, лишь спустя двадцать лет». В той культурной традиции, в которой пребывал Гришко, это было исключено. Но такую же ситуацию видим и здесь. Человек в течение 18 лет жил себе, женился, разводился, рожал детей, а камера его ожидала и дождалась. Во время ареста (1931) академик С.Ф.Платонов спросил: «Если мы преступники, что же вы нас тринадцать лет не арестовывали?» Следователь ОГПУ А.Р.Стромин объяснил ученому: «Тогда еще вам смена не выросла» [163]. Эту модель видели многие. Еще один чекист ответил на вопрос собеседницы:

«Пока нам были нужны в армии специалисты – мы их держали. Теперь они не нужны – мы подготовили своих. Старые же офицеры – чуждый элемент, от которого следует избавиться» [164].

Имеется немало свидетельств о бывших украинских эсерах, эсдеках, представителях других партий, к середине 30-х годов уже давно отошедших от политической деятельности. Изъятие этих лиц происходило без какой-либо связи с их фактическим поведением, если уж они принадлежали к запланированной к изъятию категории. Мемуарист Гр.Костюк, бывший политзаключенный, назвал конкретных людей, чья вина заключалась в том, что где-то в 1923-7 годах они подписали какое-то заявление. «И только. Но теперь они все здесь» [165].

Массовые аресты и систематический террор были, казалось бы, немотивированы, если говорить о людях, которые решительно ничем не провинились даже с точки зрения официоза. Но если рассматривать террор на фоне экономической жизни страны, выяснится, что аресты самым непосредственным образом были связаны с потребностями народного хозяйства. Когда планировалась новая стройка в Сибири, на Севере, определялась и потребность в рабочей силе. Соответствующие органы планировали «вместимость» отдельных регионов, своеобразный резерв невольников для «социалистических строек». Как рассуждал бывший политзаключённый В.Жирмонт,

«если бы можно было сопоставить кривую роста этой индустрии с кривой массовых арестов, то они сошлись бы во всех своих точках: каждый новый «строй», каждый новый «комбинат», каждая новая «магистраль» – являлись очень серьезной причиной волн арестов и ссылок. Каждое «начинание» требовало какой-нибудь особой категории специалистов, и от процесса «Промпартии», отголоски которого прокатились по всем трестам страны, захватив Грознефть, Баку, Донбасс и др., нетрудно протянуть нить к начавшимся стройкой и развертыванием Урало-Кузнецкому и Азотно-Туковому комбинатам и ядрам тяжелой промышленности на Дальнем Востоке. Заключенные в свое время договоры на поставку леса Англии послужили косвенной причиной для создания скорострельных процессов «на местах» против учащейся молодежи и комсомольских уклонов […]» [166].

В сравнении с Восточной Сибирью, где механический прирост населения на 1939 год составил 14 % по отношению к численности всего населения в 1926 году, на Дальнем Востоке он равнялся 68,8 %. Механический прирост городского населения превышал естественный в 7,7 раза [167].

К удивительно близким выводам пришла на своем материале уральская исследовательница В.В.Гусева. Изучая судьбу репатриантов 1935 года из района КВЖД («харбинцев»), она обнаружила оперативный приказ НКВД от 20 сентября 1937 года.

«По своей сути, – пишет она, – он представляет продуманный и четкий план репрессий и уничтожения реэмигрантов. Этот приказ являлся итогом двухлетней работы по выявлению и регистрации 25 тысяч «харбинцев», а также учету уже репрессированных 4500 человек. На выполнение планов по аресту, расследованию и рассмотрению дел и приведению приговоров в исполнение отводилось очень мало времени – с 20 сентября по 25 декабря 1937 г. Как показывает самый общий анализ категорий «харбинцев», упоминаемых в документах и подлежащих аресту, органам НКВД предлагалось репрессировать всех русских репатриантов из Китая, а тем, кто уже находился в заключении, – продлить сроки» [168].

Примечания

160. ГАКО. Ф. р-112. Оп. 1. № 8612. Л. 41 об.

161. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 1. № 491. Л. 95.

162. ЦГАОО Украины. № 31081 ФП / кор. 177. Контрольное дело. Л. 3.

163. Брачев В.С. Сергей Федорович Платонов // Отечественная история. 1993. № 1. С. 123.

164. Грачева Т. Арест мужа // Воля. [Munchen], 1953. Март. № 3. С. 10.

165. Костюк Григорій. Зустрічі і прощання: Спогади, Кн. І. Едмонтон: КІУС, 1987. С. 510. Мемуарист далее продолжает:

«Студент последнего курса Киевского политехнического института Григорий Китайнер подтвердил мне целиком эту версию. Он сам еще в 1926 году принадлежал к комсомольской троцкистской группе, но позднее отошёл. Работал. С 1930 года учился. Не имел никаких замечаний или предупреждений. И всё-таки в начале февраля его арестовали как… троцкиста» (С. 510-511).

Получается, проводили кампанию по изъятию троцкистов. В этом и аналогичном случаях, даже если приказ или циркуляр до сих пор не рассекречены, можно с уверенностью говорить о их существовании, поскольку прослеживается их практическое применение.

166. Жирмонт В. Экономическая функция террора // Социалистический вестник. 1949. № 6. С. 117.

167. Платунов И.И. Влияние миграций на численный рост населения северных и восточных районов СССР в 20-30-е гг. // Проблемы исторической демографии СССР: период социализма. Кишинев: Штиинца, 1985. С. 48.

168. Гусева В.В.Механизм проведения репрессий среди русских репатриантов 1935 года из Китая // Политический сыск в России: История и современность. [СПб.,] 1997. С. 212-214. Ср.: Конквест Р. Большой Террор. [Кн.] ІІ. С. 39.