Организация террора
Сергей Белоконь
Механизм массового террора. Для осуществления поставленных целей, о которых шла речь выше, методами учета, анкетирования, паспортизации и переписей населения была создана всеохватывающая информационная управленческая система.
Прежде всего осуществлялся учет неблагонадежных, данные о которых классифицировались по окраске («Укр. КР», «укр. общественность», «русская интеллигенция», «ПСР») и категории (напр., «актив»). Такой учет осуществлялся в различных отделах ГПУ-НКВД, а сведения об этих людях собирались в УСО (его учетно-статистическом отделе). Принимая постановление о заведении дела-формуляра на бывшего председателя Центральной Рады, академика М.Грушевского, помощник уполномоченного 1-ой группы контрразведывательного отделения Киевского губотдела ГПУ Г.С.Эймонтов 20 марта 1924 года писал:
«[…] взять гр. Грушевского М.С. на учет неблагонадежных, отнеся его к группе украинской контрреволюции, окраски левой, и завести на него дело-формуляр для дальнейшей разработки имеющихся в наличии сведений» [59].
Характеристика человека приобретала при этом такой вид:
– «Из материалов УСО вытекает, что гражд.[анин] Шраг Николай Ильич проходит по формулярному учету СПО ГПУ УССР по окраске «укр. общественность». Состоит на формулярном учете ЭКУ ГПУ УССР по окраске «Другие преступления». 6/V – 31 г.» [60].
- «Из материалов УСО ГПУ УССР вытекает, что гражд.[анин] Качанюк Михаил Адамович род. 1889 года, уроженец Галичина состоит на формулярном учете в ОО УВО и ГПУ УССР по окраске «Укр КР», категории «актив». [Дело-формуляр] № 7586. П/уполномоч. [помощник уполномоченного] . 29/IV [19]31» [61].
В 1920-21 годах был проведен учет членов мелкобуржуазных партий [62]. Впоследствии учет неблагонадежных расширялся, причем принимались во внимание самые разнообразные признаки, компрометировавшие человека. Например, была создана картотека учета посетителей немецкого консульства в г. Киеве [63].
Наоборот, учет по национальному признаку не осуществлялся вовсе, и когда при очередном повороте государственной политики приступили к этническим чисткам, энкаведистам пришлось подбирать фамилии по их созвучию. 14 апреля 1939 года С.Ф.Реденс на допросе рассказал:
«После моего отъезда в Казахстан Заковский […] за 2 месяца арестовал 12500 человек, причем аресты проводились по телефонной книжке, чтобы только фамилия было похоже на польскую, латышскую, болгарскую и т.д.» [64].
Готовых картотек на «латышей», «болгар» и «поляков» в НКВД не было.
Сетью государственного шпионажа была опутана вся территория СССР и до некоторой степени весь мир. Методами устрашения и подкупа населению навязывалось доносительство. О значении информации, собиравшейся для оперативной работы органов, говорит постановление уполномоченного 2 отделения СПО ОГПУ УССР Погребного от 23 апреля 1933 года: «Агентурная разработка № 383 ликвидирована и реализована в следственное дело № 3199 Киевского Облотдела ГПУ» [65].
Вспомогательные сети представляли собой селькоры, члены творческих союзов, сотрудники идеологических институтов, дворники. Стоя на своем посту, каждый из них делал свой вклад в общее дело.
В совокупности государство получило достаточно полную характеристику населения. Аресты проводились на основании именно этой информации, собиравшейся неутомимыми «бойцами невидимого фронта». Опираясь на созданный таким образом учет неблагонадежных, на систему анкетирования и паспортизации населения, Политбюро ЦК ВКП(б) одно за другим принимало очередное политическое решение, направленное против следующей социальной группы. Террор в СССР был плановым.
Достаточно подробно известно решение ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах» [66]. Телеграмма, направленная секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, приказывала:
«[…] взять на учет всех кулаков, которые вернулись на родину, и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а другие, менее активные, но все-таки вражеские элементы, были бы переписаны и высланы в районы по указаниям НКВД. ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок подать в ЦК состав троек, а также количество лиц, которые подлежат расстрелу, так же и количество тех, кто подлежит ссылке» [67].
Оперативный приказ Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», принятый в развитие этого решения, содержал лимиты на расстрел и срок ссылки для каждой республики, края и области:
1 кат. | 2 кат. | Вместе | |
Харьковская обл. | 1500 | 4000 | 5500 |
Донецкая обл. | 1000 | 3500 | 4500 |
Одесская обл. | 1000 | 2000 | 3000 |
Днепропетровска обл. | 1000 | 2000 | 3000 |
Черниговская обл. | 300 | 1300 | 1600 [68] |
Таков был установленный «наверху» «план по врагам народа». На местах выступали со встречными предложениями. 5 сентября, 29 сентября и 11 декабря 1937 года нарком внутренних дел УССР И.М.Леплевский трижды обращался к НКВД СССР с просьбой о дополнительных лимитах [69]. Союзный наркомат поддержал это ходатайство. Лимиты были увеличены: по первой категории до 26150 лиц, по второй – до 37800, вместе – до 63950 [70], т.е. в три раза больше, чем предусматривалось сначала.
Представление об осуществлении террора на местах можно получить из свидетельств репрессированных впоследствии чекистов. Е.В.Крупников рассказал:
«В Славутским районе я также проработал два года. За это время были заведены аг.[ентурные] разработки, дела-форм.[уляры], создан и накоплен значительный оперативный учет, который позволил в течение только первых операций, летом 1937 года, снять около двухсот человек шпионского и контр-рев.[олюционного] элемента» [71].
Конечно же, террор проводился не только в угоду догме, он имел также большой практический смысл. Ведение репрессий было тесно связано с задачами планового народного хозяйства. В 1930-32 годах Политбюро ЦК КПУ давало в ЦК ВКП(б) количественные заявки на ссылку раскулаченных. В центре эти показатели сопоставляли с данными о «вместимости» трудовых резервов в северных регионах, необходимых для «строек коммунизма».
Тройки. С ленинского периода прослеживается деятельность троек. 9 августа 1918 года Ленин писал председателю Нижегородского губсовдепа Г.Ф.Федорову: «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести т о т ч а с массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п.» [72]. 26 августа 1919 года датируется «Протокол № 18 заседания комиссии «ТРЕХ» при К.[иевской] Г.[убернской] ЧК в составе председателя В.Витлицкого, членов: Чугаева и Мача при секретаре Барташевиче» [73]. В тот же день те же лица подписали еще несколько протоколов, серди них № 25 [74].
287 офицеров были обречены на смерть 4 декабря 1920 года в Феодосии «чрезвычайной тройкой при управлении Начособотдарма 13 и уполномоченного Крымской ударной группы Особотдела Южюгзапфронтов» (председатель Данишевский, члены П.Зотов и Н. (И.?) Добродицкий) [75]. Узник екатеринодарской чрезвычайки (конец 1920 – начало 1921 года) застал в камере членов революционных троек Нестерова, Бахарева и Рыбалкина [76]. В датирующемся мартом 1921 года документе фигурирует «особая тройка Особого отдела 4 Армии» (председатель Михельсон, члены Довгер и Бабкевич) [77]. 23 апреля 1921 года Совнарком УССР (подписи Чубаря, Солодуба и Ахматова) постановил создать при ВУЧК чрезвычайную всеукраинскую тройку для борьбы с незаконным использованием транспорта [78]. «Тройки ГПУ» упоминаются в протоколах заседаний секретариата ЦК КП(б)У 1930 года. Например, 15 февраля: «Слушали: Вопросы, связанные со мероприятиями относительно кулачества. Постановили: ввести в состав тройки ГПУ тов. Лазоверта» [79].
Что касается троек, образованных согласно решения ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах», их структуру раскрывают извлечения из протоколов заседаний тройки УНКВД Киевской области от 14 апреля 1938 г. [80], 21 апреля [81] и 28 апреля [82] и др. Председательствовал на них заместитель начальника областного УНКВД, членами были секретарь Киевского обкома КП(б)У и Военный Прокурор П/В и В/В Бригвоенюрист.
Лимиты (развёрстки). Подобно идее троек, в сугубо «ленинскую» пору истории возникла и идея лимитов. 10 августа 1918 года Ленин писал Цюрупе: «Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям» [83]. В развитом виде встречаем эту идею в истории с высылкой нелояльных ученых и литераторов. От этой «славной» чекистской операции в бывшем Центральном партийном архиве сохранились списки «кандидатов на высылку» из Москвы (плюс дополнительный в двух частях), Петрограда (в трех частях) и Украины. Справки («высылается, на свободе», «содержится под стражей», «высылка отменена», «возбуждено дело» и тому подобное) сделаны здесь, как видно из докладной Г.Ягоды, по указанию Ленина. Подписали списки Л.Каменев, Д.Курский и И.Уншлихт. Первый список А.Латышев опубликовал, хотя, к сожалению, в пересказе:
Список активной антисоветской интеллигенции (профессура).
Москва
Профессора 1-го Московского университета 2 чел.
Профессора Московского высшего технического училища 4
Профессора Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии 2
Профессора Института путей сообщения 1
По делу Вольно-экономического общества 1
Профессора разных учебных заведений 6
Список антисоветских профессоров Археологического института 4
Общий список активных антисоветских деятелей по делу издательства «Берег» 2
Список лиц, проходящих по делу № 813 (группы Абрикосова) 4
Список антисоветских агрономов и кооператоров 12
Список врачей 3
Список антисоветских инженеров (Москва) 6
Список литераторов 12 [84].
Д.Волкогонов опубликовал записи из сталинского блокнота, сделанные 3 мая 1933 года на совещании постоянного представительства ОГПУ. Там рассматривался вопрос о «дополнительном выселении» т.наз. кулаков на Север и в Сибирь. Как видно из этих записей, идея лимитов применялась в системе государственного управления СССР задолго до Большого Террора 1937-38 лет и даже до 1 декабря 1934 года:
«Укр.[аина] – 145 тыс.
Сев.[ерный] К.[авказ] – 71 тыс.
Моск.[овская] обл.[асть] – 58 тыс.
Ленингр.[адская] обл.[асть] – 44 тыс.
Зап.[адная] обл.[асть] – 23 тыс.
Урал – 50 тыс.
ЦЧО – 34 тыс.
Закавказье – 23 тыс.» [85].
Когда Татарии в конце 1937 года спустили лимит на арест 2-3 тысяч человек, нарком местного НКВД Михайлов заявил, что будет просить 5-6 тысяч [86]. Репрессиями большевики руководили так, как руководили промышленностью или вообще народным хозяйством. Рассказывая, как отдельным республикам и областям приходилось выполнять эти самые «лимиты», Е.Гинзбург не избежала весьма логичной ассоциации: «Как в любой кампании, как, скажем, при хлебозаготовках или поставках молока» [87]. Там и здесь большевики осуществляли плановое хозяйство.
Концентрационные лагеря. Эти учреждения были также прямым творением Ленина и его соратников Каменева, Зиновьева, Троцкого и других и датируются не концом тридцатых, а первыми годами существования этой власти. Еще 15 апреля 1919 года ВЦИК за подписью М.И.Калинина издал декрет «О лагерях принудительных работ» [88]. Этот декрет узаконил внедрение лагерной системы и принудительного труда. В Киеве концлагерь был создан в 1919 году, – он существовал до 9 августа. «Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения» (СЛОН ОГПУ) был образован по постановлению СНК СССР от 13 октября 1923 года.
Слежка за населением. Уже в 1921 году М.Лацис откровенно предупреждал:
«Всех подозрительных, которые могут принять участие в активной борьбе, беспартийных офицеров или лиц право-эсеровского, махновского или тому подобного толка нужно держать на учете, выяснить, проверить. Это гигантская информационная работа, которая должна выступить на первый план […]» [89].
Ленин поднял это дело на высокую теоретическую ступень. 4 сентября 1922 года в Горках у Ленина побывал Дзержинский, записавший на следующий день в дневнике директивы своего шефа. Они касались высылки многочисленных представителей нелояльной интеллигенции за границу. Ленинские установки Дзержинский развил и конкретизировал для своего заместителя И.С.Уншлихта таким образом:
«Необходимо выработать план, постоянно коррегируя его и дополняя. Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно:
1) Беллетристы, 2) Публицисты и политики, 3) Экономисты (здесь необходимы подгруппы): а) финансисты; б) топливники; в) транспортники; г) торговля; д) кооперация и т.д. 4) Техники (здесь тоже подгруппы): а) инженеры; б) агрономы; в) врачи; г) генштабисты и т.д. 5) Профессора и преподаватели и т.д. и т.д.
Сведения должны собираться всеми нашими отделами и стекаться в отдел по интеллигенции. На каждого интеллигента должно быть дело; каждая группа и подгруппа должна быть освещаема всесторонне компетентными товарищами, между которыми эти группы должны распределяться нашим отделом. Сведения должны проверяться с разных сторон, так, чтобы наше заключение было безошибочно, чего до сих пор не было из-за спешности и односторонности освещения. Надо в плане далее наметить очередность заданий и освещения групп. Надо помнить, что задачей нашего отдела должна быть не только высылка, а содействие выпрямлению линии по отношению к спецам, т.е. внесение в их ряды разложения и выдвигание тех, кто готов без оговорок поддержать Советскую власть» [90].
Следовательно, проводилась идея разложения и выдвижения одних за счет других. Нет сомнений, что этих установок, развивая и обогащая их, органы госбезопасности неуклонно придерживались в течение всей своей истории.
Какое место занимали дела-формуляры в тотальной слежке за населением, видно из служебной записки Дзержинского начальнику Секретно-оперативного управления ГПУ В.Менжинскому от 31 января 1923 года: «При сем «Дни» от 23/І. Прочтите передовицу. Более гнусного трудно придумать. Необходимо за этими «Днями» установить неусыпное наблюдение, выяснить авторов этих статей и всех сотрудников, составить их списки с их биографиями, выяснить, с кем они связаны в России, их родственников и друзей, кто выписывает эти «Дни», и начать против них беспощадные гонения – выгоняя их за границу. «Дни» должны почувствовать, что ГПУ еще живо. Я думаю, что необходимо было бы и в прессе нашей охарактеризовать эти «Дни» для того, чтобы поставить их последователей вне закона» [91]. Начиная с первой половины двадцатых лет, дела-формуляры оставались одной из основных форм учета антисоветского элемента.
Как свидетельствовал П.А.Судоплатов, в 1921 году, то есть еще при Ленине (и, вероятно, не без его участия) была создана и печально знаменитая токсикологическая лаборатория, которую в документах называли «специальным кабинетом» и «лабораторией-Х». Считается, что Ленин просил Сталина получить ему яд именно из этого кабинета. В 30-те годы его начальником был профессор И.Н.Казаков, расстрелянный по делу право-троцкистского блока. Научно-исследовательские работы по тематике лаборатории осуществляли специалисты Института биохимии (возглавлял его А.Н.Бах, бывший член киевской группы «Народной свободы»). В 1937 году из Института биохимии эта страшная лаборатория была передана в НКВД вместе с исследовательской группой полковника медицинской службы профессора Майрановского, изучавшего влияние смертоносных газов и ядов на злокачественные опухоли. Пребывая при наркомате, она подчинялась исполнителю – коменданту НКВД СССР генерал-майору Блохину и начальнику спецотдела оперативной техники при комендатуре. Комендатура отвечала за охрану здания НКВД, поддержание режима секретности и безопасности и за исполнение смертных приговоров [92].
Таким образом, никто другой, как именно Ленин вместе со своими соратниками Бухариным, Зиновьевым, Каменевым, Троцким и другими создал эту страшную машину массового уничтожения, которую Сталин получил уже на полному ходу, усовершенствованную и законченную в практической деятельности.
Примітки
59. ГА СБУ. Дело-формуляр на М.Грушевского. № 7537, Том 1. Л. 1. Цит. по: Пристайко В., Шаповал Ю. Михайло Грушевський і ГПУ-НКВД. С. 133.
60. ГА СБУ. № 59881 ФП. Том 6. Л. 238.
61. ЦГАОО Украины. № 61301 ФП / кор. 1606. Л. 110.
62. ЦГАОО Украины. № 31081 ФП / кор. 177. Контрольное дело. Л. 3.
63. ЦГАОО Украины. №. 58840 ФП / кор. 1495. Том 1. Л. 115.
64. Документи з історії НКВД УРСР // Наше минуле. 1993. Ч. 1 (6). С. 41.
65. ЦГАОО Украины. № 47299 ФП / кор. 823. Том 1. Л. 199.
66. Хлевнюк О. Управление государственным террором // Свободная мысль. 1994. Май. № 7-8. С. 125.
67. Расстрел по разнарядке // Труд. 1992. 4 июня. № 88 (21612). С. 1, 4. Полностью этот документ, кажется, еще не публиковался, а о режиме допуска уже говорилось, поэтому приходится выбирать его фрагменты из разных публикаций, чтобы реконструировать целость.
68. Там же. С. 4.
69. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні. К., 1997. С. 167-168.
70. ГА СБУ. № 312. Л. 28. См.: Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині. Полтава, 1992. С. 22.
71. ЦГАОО Украины. № 31137 ФП / кор. 180. Том 2. Л. 38.
72. Ленин В.И. – Г.Ф.Федорову, 9 августа 1918 г. // Ленин В.И. ПСС. Том 50. М., 1965. С. 142. Разрядка и курсив оригинала.
73. ЦГАОО Украины. № 70629 ФП / кор. 2040. Л. 54.
74. ЦГАОО Украины. № 38817 ФП / кор. 428. Л. 42.
75. ЦГАОО Украины. № 4933 ФП / кор. 44.
76. Люсьмарин Г. Кубанская чрезвычайка // Че-Ка. Берлин, 1922. С. 217.
77. ЦГАОО Украины. № 52419 ФП / кор. 1148. Л. 2.
78. На защите революции: Сб. документов и материалов. К., 1971. С. 284-285.
79. Там само. Л. 135.
80. ЦГАОО Украины. № 60058 ФП / кор. 1549. Л. 112.
81. ЦГАОО Украины. № 61888 ФП / кор. 1634. Л. 47.
82. ЦГАОО Украины. № 58747 ФП / кор. 1490. Л. 23; № 58748 ФП / кор. 1490. Л. 14.
83. Ленин В.И. – А.Д.Цюрупе // Ленин В.И. ПСС, Том 50. М., 1965. С. 145.
84. Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М.: МАРТ, 1996. С. 218.
85. АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. № 26. Л. 69. Цит. по: Волкогонов Дм. Семь вождей, Кн. 1. С. 262.
86. Султанбеков Булат. Сталинский железный нарком // Султанбеков Б. История Татарстана; Сталин и «татарский след»: Научно-поп. очерки. Казань: Тат. кн. изд-во, 1995. С. 202.
87. Гинзбург Евгения. Крутой маршрут: Хроника времен культа личности. М.: Сов. писатель, 1990. С. 19.
88. Собрание узаконений 1919 г. № 12. С. 124; Известия. 1919. 15 апреля. № 81.
89. Лацис (Судрабс) М.Я. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контр-революцией. [М.:] Гос. изд-во, 1921. С. 20. Выделено в оригинале.
90. Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. С. 216-217.
91. Там же. С. 225-226.
92. Судоплатов Павел. Спецоперации: Лубянка и Кремль, 1930-1950 годы. М.: Олма-Пресс, 1997. С. 440, 455-456;
Судоплатов Андрей. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце, Кн. 2. М.: Современник, ОЛМА-пресс, 1998. С. 275, 524.