Члены Центральной Рады

Сергей Белоконь

Заслуживает системного рассмотрения судьба такой выразительной социальной группы, как члены Центральной Рады. Соответствующий анализ до сих пор еще не осуществлялся, между тем такое исследование очень интересно, поскольку должно дать ответ на вопрос – можно ли было выжить в СССР человеку, который был членом демократического украинского парламента, или такой человек заведомо был уже обречён. Ответ на этот вопрос покажет, предусматривали ли коммунистические вожди террор с самого начала своего господства, возник ли он как-то сам по себе, стихийно и спонтанно, – например, как ответ на террор белый. А когда эти вопросы для нас выяснятся, можно будет определить меру преступности самой коммунистической идеологии.

В украинской исторической науке общепринятого мнения об общем количество людей данной категории нет. По сведениям мандатной комиссии Шестого Общего собрания, Украинская Центральная Рада состояла из 798 человек. Павел Христюк говорит о 822 мандатах, Исидор Нагаевский – о 848. В справочнике В.Верстюка и Т.Осташко (1998) представлено 126 персональных справок [239]. Сейчас это наиболее полный свод биографических данных об этих людях, поэтому в дальнейшем анализе принимаю его за основу. Данные сопоставлены с последним трудом, подытожившим достижения эмиграции, – это фундаментальное пятитомное издание «The Encyclopedia of Ucraine» (Vol. I-V), вышедшее в Торонто [240].

С падением украинской государственности персональный состав Центральной Рады распался на две части – одни остались на Родине, другие ушли на эмиграцию, причем кое-кто из последних впоследствии вернулся. Нас будут интересовать здесь, естественно, только те из них, кто находился на территории, которую контролировали большевики.

Кровавую резню, подобной которой Киев не видел со времен Андрея Боголюбского, войска Муравьёва учинили в украинской столице, начиная с 9 февраля 1918 года. Тогда погибли члены Центральной Рады Леонард Бочковский, Александр-Богдан Зарудный (ЕU. 5, 823: февраль 1918, Киев) и Исаак Пугач (редактор «Народной свободы»). Назвав только имена Зарудного и Пугача, Павел Христюк объяснил их гибель неинформированностью о выезде правительства [241]. Историк Дмитро Дорошенко, указывая, что из украинских деятелей «погибло лишь несколько человек, по большей части случайно», объяснил это тем, что «у большевиков еще не было хорошо поставленной разведки» [242].

Жертвой одного из таинственных убийств тех лет стал генеральный секретарь просвещения Иван Стешенко (ЕU. 5, 51: 30 июля 1918, Полтава). Ответственная и «резонансная», как теперь говорят, должность привлекала к нему бдительное внимание людей различных настроений.

«Всем известно, – читаем в одном из некрологов, – сколько оскорблений принял И.М. от врагов Украины и «черносотенцев», и «социалистов» из «К.[иевской] Мысли», и – стыдно вспомнить – от кое-кого из «сознательных» украинцев за свою искреннюю деятельность. Имя его не сходило с уст добродетельных русских учителей. Когда пришли «большевики» [Муравьёва], они бросились разыскивать И.М., чтобы повести его на расстрел. Зимой, в страшную вьюгу направился И.М. пешком из Киева… и спасся в тот раз от большевицких пуль…» [243].

Неизвестные преступники настигли его позже и в другом месте. Двумя выстрелами из револьвера он был смертельно ранен поздно вечером 31 июля 1918 года в Полтаве на Куракинский улице. Стешенко шел с вокзала вместе с сыном к знакомым на ночь. На второй день утром он умер в больнице, не приходя в сознание [244]. Вспоминая умерших тогда Мочульского и Нарбута, писательница Галина Журба говорила:

«Это было особенно больно после недавнего убийства Александра Мурашко, который погиб от рук «неизвестных» бандитов. В действительности […] большевицкая рука уничтожала планомерно украинских деятелей культуры, например, Стешенко и др.» [245].

Интересно, что один раз, причем именно в случае со Стешенко, убийство взяли на свой счет большевики. Хотя в июле 1918 года Полтава находилась во власти гетмана, в постановлении на арест его жены Оксаны Стешенко (1941), подписанном наркомом ГБ Мешиком, было ясно сказано: «Муж Стешенко в прошлом являлся министром просвещения при Центральной раде (убит Красными войсками в 1918 году)» [246]. На допросе 22 июля 1941 года следователь добивался у Оксаны Михайловны: «Следствию известно, что ваш муж Стешенко был убит в 1918 году войсками Красной Армии как гетманский министр (sic), так ли это?» [247].

Еще в начале апреля 1918 года врач из Одессы, член ЦК партии социалистов-самостийников Иван Луценко (ЕU. 3, 211) выступил на Малой Раде по делу расстрела Евгения Нероновича [248]. Он не предполагал тогда, что вскоре погибнет и сам. Обстоятельства его гибели рассказал его товарищ из Украинского генерального военного комитета Владимир Кедровский. В следующем, 1919 году, отходя под ударами красной и деникинской армий, Украинская армия оказалась в «четырехугольнике смерти». Недоставало патронов. Недалеко от Староконстантинова, когда гайдамацкий отряд Луценко атаковал большевицкий бронепоезд, налетела большевицкая конница. Мало кто из украинцев вырвался из железного кольца конников. «Тяжело раненый Луценко спрятался между шпалами, сложенными около железной дороги, но большевики нашли его и изрубили на куски» [249]. Украиноязычная «Енциклопедія українознавства» информирует о смерти Луценко иначе: «Погиб летом 1919 на посту военного врача во время боев за жел. станцию Антонины на Волыни» (4, 1386). Англоязычная энциклопедия Кубийовича-Струка датирует это событие 25 марта 1919 года, г. Полонное Новоград-Волынского уезда.

Вскоре «в порядке красного террора» погиб Владимир Науменко (ЕU. 3, 566: 8 июля 1919). ВУЧК арестовала Науменко 7 июля 1919 года, а уже на следующий день Лацис, Яковлев, Витлицкий и Иванов, члены коллегии ВУЧК, приняли решение: «Расстрелять, приговор привести в исполнение в 24 часа» [250]. Девятого числа Президент УАН В.И.Вернадский и непременный секретарь УАН А.Е.Крымский обратились к комиссару Наркомпроса с ходатайством о его освобождении, но опоздали.

Просмотр биографий показывает, что практически все члены Центральной Рады, которые имели несчастье остаться на территории, были систематически и последовательно ликвидированы. Находясь под домашним арестом большевиков [251], 11 апреля 1919 года в Чернигове умер Илья Шраг (ЕU. 4, 673: 11 апреля 1919, Чернигов). В августе 1919 года [252] в Киеве был расстрелян ЧК Кузьма Корж (ЕU. 2, 620: 1919, Киев) как «один из главных руководителей петлюровского заговора» [253]. Очень характерно сложилась судьба Всеволода Голубовича (ЕU. 2, 212: ?). Только в 1919 году большевики забирали его дважды, а в августе 1920 года его арестовала каменец-подольская ЧК. Дали ему пять лет принудительного труда в концлагерях, но в связи с амнистией ВУЦВК 6 октября 1921 года его освободили, обязав еженедельно приходить на регистрацию в милицию. Какое-то время он терпел лишения, не имел работы. Наконец, стал заведующим отдела капитального строительства ВСНХ, но был опять арестован по делу «Украинского Национального Центра». 2 января 1932 года года Голубович получил десять лет концлагерей. 7 февраля 1932 года коллегия ОГПУ СССР уменьшила срок наказания до шести лет. С учетом предыдущего заключения летом 1937 года его срок истек. 2 июня НКВД принесло ходатайство в Президиум ЦИК СССР о продолжении заключения, – ему прибавили еще пять лет. 16 мая 1939 года он погиб в ярославской тюрьме. Отпустить его на свободу большевики никак не могли.

В 1924 году по делу «Центра действий» [254] проходили двое членов Центральной Рады – братья Константин Прокофьевич (* 2 апреля 1877) и академик УАН Николай Прокофьевич (* 2 февраля 1866) Василенко (ЕU. 5, 560: 3 октября 1935). Николай Прокофьевич болел, поэтому его взяли последним – 24 сентября 1923 года. Вследствие различных просьб 14 октября его выпустили, но в первый день процесса – 17 марта 1924 года – опять взяли под стражу. 8 апреля был объявлен приговор. Оба брата Василенко были осуждены на 10 лет лишения свободы. 24 ноября Николая Прокофьевича освободили, и он умер 3 октября 1935 года в Киеве [255]. Его младший брат оставался в заключении. Некоторое время работал в различных учреждениях. В 1937 году его арестовали во второй раз в Виннице. Когда началась война, Константина Прокофьевич Василенко расстреляли как политического (уголовных выпустили).

Дело «Союза Освобождения Украины» захватило семерых членов Центральной Рады. В июле 1929 года был заключен Сергей Ефремов (ЕU. 5, 764: 10 марта 1939), 17 июля Владимир Чехивский (ЕU. 1, 407: ?), 23 июля Андрей Никовский (ЕU. 3, 600: 1942), 27 июля Иосиф Гермайзе (ЕU. 2, 141: ?), 17 августа Григорий Голоскевич (ЕU. 2, 207: осень 1934, Тобольск), 26 августа Валентин Отамановский (ЕU. 3, 738: 1964, Харьков), и последняя из этой группы – 15 января 1930 года – Людмила Старицкая-Черняховская (ЕU. 5, 19: 1941). Никовский отбывал срок в Соловецких лагерях. Выйдя на свободу 21 апреля 1940 года, он приехал в Ленинград к своей дочери. Юр Меженко рассказал мне, что в начале войны Никовский приходил к нему, просил помочь устроиться на службу. Меженко считал, что Никовский умер в начале блокады. Дмитро Нитченко записал рассказ Сергея Титаренко о судьбе Гр.Голоскевича – его ссылке в Тобольск после ярославской тюрьмы и нескольких лет лагеря: «Его жена собиралась посетить его, но вскоре получила от него посылку с вещами мужа. А потом получила и телеграмму о том, что Голоскевич умер от болезни сердца. Это было, как рассказывал Титаренко, осенью 1934 года. Впоследствии жена Голоскевича поехала сама в Тобольск, чтобы привести в порядок могилу. Там она узнала, что вещи и телеграмму послал ей сам Голоскевич и что в день смерти его пригласили было знакомые в театр, но он отказался. А вечером, рассчитавшись с хозяевами за жильё, он оставил какое-то письмо для НКВД, куда был вынужден чуть ли не ежедневно ходить на регистрацию, и ушел из дома. Ночью он повесился в городском парке» [256].

По делу «Украинского Национального Центра» было арестовано 50 человек. Членов Центральной Рады это дело захватило больше всего: 2 марта 1931 года «одномоментно» взяли четверых – Всеволода Голубовича (ЕU. 2, 212: ?), Василия Мазуренко (ЕU. 3, 356: ?), Павла Христюка (ЕU. 2, 496: ?) и Миколу Чечеля (ЕU. 1, 406: ?), 1 апреля 1931 года арестовали правоведа Миколу Григорьевича Левитского (ЕU. 3, 102: 1935; не путать с кооператором Миколой Васильевичем Левитским), который от имени УНР подписал мир в Бресте, 27 апреля – Аркадия Степаненко (ЕU. 5, 45: ?). Арестовали также Дмитра Колиуха (ЕU. 2, 587: ок. 1937), Миколу Любинского (ЕU. 3, 173: 1930-е гг.), Миколу Стасюка (ЕU. 5, 21: ?) и Миколу Шрага (ЕU. 4, 674: 1 февраля 1970), сына упомянутого выше Ильи Шрага. Срок заключения давали всем небольшой – от трех до шести лет.

Ответвлением дела «УНЦ» стало дело «УВО», по которому в 1934 году расстреляли члена Центральной Рады Анатолия Писоцкого (Андрея Ричицкого; ЕU. 4, 367: 1934, с.Баштанка Николаевской обл.). В последующие годы 33 человека, проходившие по делу «УНЦ», было опять заключены за «антисоветскую деятельность» и «шпионаж». Из них двадцать один человек был расстрелян, а 12 получили новые сроки [257]. Теперь стало известно, что Микола Левитский в 1935 году умер в одном из концлагерей Красноярского края, Миколу Чечеля расстреляли 9 сентября 1937 года в Суздале, Василия Мазуренко 21 ноября 1937 года в Алма-Ате, Аркадия Степаненко 5 сентября 1938 года в Киеве. Всеволод Голубович, как уже сказано, 16 мая 1939 года умер в Ярославской тюрьме, а Павел Христюк – 19 сентября 1941 года – в одном из концлагерей Севвостлага [258].

Вне этих больших групп многие погибли поодиночке. Член Центральной и Малой Рады, министр внутренних дел УНР Михаил Ткаченко (ЕU. 5, 227: 1920, Москва) был интернирован в России, оказался в московском лагере, где в 1920 году погиб. После недолгих лет эмиграции в 1922 году вернулся в Украину Александр Степаненко (ЕU. 5, 45: 1924, Сибирь). В 1924 году его выслали в РСФСР, где в 1924 году он умер. По-разному рассказывают об обстоятельствах гибели Миколы Михновского (ЕU. 3, 406: 3 марта 1924). Как писал Петр Мирчук,

«[…] в конце апреля [1924 года] Михновский попал опять в казематы ГПУ. После нескольких дней следствия Михновского освободили. Он перешел из тюрьмы на частную квартиру, но уже на второй день утром, 3-го мая 1924 года Михновского нашли мертвым, повешенным в садике. Обстоятельства смерти Миколы Михновского еще никому не удалось уточнить. Не было возможности узнать об этом и позже. […] следует обратить внимание на то, что прямых доказательств его самоубийства никогда не было и нет теперь. Никакой записки о своем намерении уйти из жизни Михновский не оставил, никогда и никому о самоубийстве не говорил. Тот факт, что его нашли повешенным в частном саду, отнюдь нельзя считать каким-то доказательством самоубийства, особенно если принять во внимание, что его смерть наступила в ближайшую ночь после освобождения из застенков ГПУ. Наоборот, зная методы ГПУ, можно считать несомненным фактом, что ГПУ физически уничтожило Михновского, повесив его ночью в «частном» саду, чтобы этим инсценировать версию о самоубийстве» [259].

Трагически погиб генерал-хорунжий УНР Юрий Тютюнник (ЕU. 5, 226: 1929, Москва). ГПУ спровоцировало его на возвращение в Украину; в 1929 году его арестовали и расстреляли в Москве. В 1930 году біл арестован Федор Крижанивский. Отбыв три года, он вернулся в 1933 году в Киев. В 1938 году был арестован вторично и расстрелян. Возвратившись из эмиграции, во время голодомора 1932 года на Кубани умер авиатор, генерал-хорунжий Виктор Павленко. Неподалеку, в Сухуми, в ночь на 14 апреля 1933 года умер Степан Эрастов [260]. В 1933-34 годах были арестованы Сергей Викул, Михаил Полоз (ЕU. 4, 124: 3 ноября 1937, Соловки), Александр Шумский (ЕU. 4, 686: 18 сентября 1946) и Микола Вороной (ЕU. 5, 654: 7 июня 1938, Одесса). В 1937 году погибли Евгений Касьяненко (ЕU. 2, 429: ?) и Александр Янко.

Постановление о начале следствия по делу М.Вороного М.Акимов-Эгидес вынес 28 марта 1934 года. В тот же день была заполнена анкета обвиняемого, допросили и Вороного, и свидетелей по его делу – Ивана Ле, Петра Колесника, Аркадий Добровольского и Любомира Дмитерко. Через несколько дней, 31 марта особое совещание определило ему три года ИТЛ с заменой на ссылку в Казахстан на тот же срок. Выехав «одиночным порядком» через Харьков, Вороной попытался встретиться с Балицким, а поскольку заносчивый сатрап его не принял, передал письменное ходатайство на его имя. 9 июня судебная тройка неожиданно заменила трехлетнюю ссылку в Казахстан на высылку с запрещением проживать в Украине, Белоруссии, Московской и Ленинградский областях [261]. Он жил в Воронеже, потом в Бежице, а летом 1937 года переехал в Песчанобродский район Одесской области, где 14 апреля 1938 года его арестовали. Особая тройка при УНКВД Одесской области 29 апреля 1938 года постановила расстрелять и поэта, и еще 12 его однодельцев-крестьян. Микола Вороной погиб 7 июня 1938 года [262].

Восстановлена хроника репрессий против бывшего члена Центральной Рады, бывшего наркома просвещения Украины Александра Шумского. Его арестовали 13 мая 1933 года на станции Толмачово около Ленинграда в доме отдыха. Формальной причиной ареста стали свидетельства Ф.Бея-Орловского, К.Максимовича и ряда других лиц, привлеченных по делу «УВО», относительно его участия в этой организации. Получив 10 лет, он оказался в Суздальском политизоляторе ОГПУ, а затем на Соловках, где его содержали в одиночке кремлевского специзолятора. Как ни удивительно, его жизненный путь продолжался вплоть до осени 1946 года. Долгие годы считалось, что он покончил жизнь самоубийством, пока в газете «Московские новости» не было опубликовано (1992. № 31) свидетельство Павла Судоплатова, впоследствии развернутые в его мемуарах:

«Абакумов также сказал, что направит в Саратов спецгруппу, чтобы ликвидировать Шумского, а в мою задачу входит устроить так, чтобы его сторонники не догадались, что его ликвидировали. Майрановский, в то время начальник токсикологической лаборатории МГБ, был срочно вызван в Саратов, где в больнице лежал Шумский. Яд из его лаборатории сделал свое дело: официально считалось, что Шумский умер от сердечной недостаточности. […] В Москве этой операции придали небывалое значение» [263].

Все, кто пишет об обстоятельствах смерти академика Михайла Грушевского (ЕU. 5), базируются на воспоминаниях его ученицы Оксаны Степанишиной. Она рассказала, что 15 октября 1934 года Грушевский с женой и дочерью приехал в Кисловодск, где они остановились в санатории Комитета содействия ученым. Здесь в начале ноября от инфекции у него на спине появился карбункул. Ученого отвезли в хирургический отдел городской больницы на операцию. Мария Сильвестровна попросила разрешения пригласить врача Григоровского, но заведующий больницей Хургин ей отказал и поспешно сделал операцию сам. После этой операции, вместо облегчения, больному стало хуже. Хургин сделал новую операцию, но самочувствие стало еще хуже. В это время в Кисловодске отдыхал известный московский врач Бурденко, но Грушевская узнала об этом слишком поздно. Все-таки 24 ноября она пригласила его к Михаилу Сергеевичу. Осмотрев больного, он вышел из палаты в негодовании: «Что это меня позвали к умирающему человеку?». Мария Сильвестровна услышала эти слова совсем случайно, проходя мимо, – они ее ошеломили, поскольку были полной неожиданностью. Ничто как будто не предвещало конца. 25 ноября (О.Степанишина пишет, – 24) в 5 часов вечера Михаил Грушевский умер [264]. В украинской некоммунистической историографии установилось однозначное мнение, что таким образом его искусственно лишили жизни [265]. Недавно опубликована история последней болезни Президента УНР, из которой вытекает, что он умер «правильно». Между тем не может не поражать, что «история болезни» оказалась не в архиве, скажем, Министерства здравоохранения, а в делопроизводстве вездесущего НКВД. Это выявляет, кто конкретно заложил ее на хранение.

Считается, что в УССР умерли Зиновий Высоцкий, Александр Жуковский (ЕU. 5, 855: 1925), Иосиф Маевский (ЕU. 3, 271: ?), Прокофий Понятенко (ЕU. 4, 140: ?) и Виктор Поплавко, но как конкретно сложилась их судьба, пока не выяснено.

То, что кое-кто из членов Центральной Рады оставался за границей, большевиков беспокоило. От пули террориста погиб в Париже Симон Петлюра (ЕU. 3, 856: 25 мая 1926, Париж). После войны четырех деятелей похитили за границей, – они погибли в СССР в заключении. Первым, в марте 1945 года в Катовицах арестовали Ивана Фещенко-Чопивского (ЕU. 1, 878: 2 сентября 1952). Он погиб в Абези Кожвинского района Коми АССР 2 сентября 1952 года [266]. В мае 1945 года советская контрразведка вывезла из Праги в Киев Миколу Галагана (ЕU. 2, 115: ?). Его жизненный путь закончился в Лукьяновской тюрьме. По свидетельству Ирины Нитефор (Торонто), дочери члена Центральной Рады экономиста Валентина Садовского (ЕU. 4, 492: 24 ноября 1947, Киев), его забрали 12 мая 1945 года. Он погиб в киевской Лукьяновский тюрьме 24 ноября 1947 года. 27 мая 1945 года ОКР «Смерш» 4 гвардейской танковой армии арестовал престарелого Максима Славинского (ЕU. 4, 746: ноябрь 1945, Киев). Он умер в тюрьме № 1 УНКВС Киевской области 23 ноября 1945 года в 23.30 вечера.

Получается, из тех членов Центральной Рады, кто оставался на территории СССР, со всеми расправились еще до войны. Из новоприбывших – четверки похищенных – дольше всего прожил (до 2 сентября 1952 года) Фещенко-Чопивский. Посмотрим, кто был жив за границей на момент его смерти.

В конце 1953 года на эмиграции нашли друг друга 12 бывших членов украинского парламента, которые поддерживали между собой связь [267] и сумели провести общую акцию. Никифор Григориив-Наш (ЕU. 2, 254: 5 августа 1953) составил от их имени совместную «Декларацию», которую они подписали, подытожив свою государственную деятельность с 35-летней временной дистанции и с позиции приобретенного жизненного опыта [268]. На самом деле за границей жило их больше, только они, вероятно, потеряли друг друга. Речь идет о таких лицах:

Михаил Еремеев (ЕU. 5, 769: 16 сентября 1975, Женева),

Павел Зайцев (ЕU. 5, 800: 2 сентября 1965, Мюнхен),

Владимир Кедровский (ЕU. 2, 434: 13 марта 1970, Нью-Йорк),

Микола Ковалевский (ЕU. 2, 641: 18 августа 1957),

Андрей Левицкий (ЕU. 3, 176: 17 января 1954, Карлсруэ),

Борис Мартос (ЕU. 3, 322: 19 сентября 1977, Юнион, Нью-Джерси),

Дмитро Чижевский (ЕU. 1, 496: 18 апреля 1977, Гайдельберг),

Евгений Онацкий (ЕU. 3, 694: 27 октября 1979, Буэнос-Айрес),

Александр Сливинский (ЕU. 4, 770: 1953, Канада),

Левко Чикаленко (ЕU. 1, 494: 7 марта 1965, Нью-Йорк),

Александр Шульгин (ЕU. 4, 683: 4 марта 1960, Париж),

Андрей Яковлев (ЕU. 5, 737: 14 мая 1955, Нью-Йорк).

Столько членов Центральной Рады оставалось на чужбине в те годы, когда в СССР «этот вопрос» был уже исчерпан. Но этот список далеко не полон. Кроме перечисленных лиц, за границей умерли отсутствующие в словаре В.Верстюка-Т.Осташко Соломон Гольдельман (ЕU. 2, 65: 3 января 1974, Иерусалим), Андрей Лихнякевич [269], Корнель (Корней) Нищеменко (умер в конце июня 1966 года в Детройте [270]), Тимош Олесиюк (ЕU. 3, 683: 14 сентября 1978), Виктор Приходько (ЕU. 4, 260: 6 февраля 1982, Нью-Йорк), Кость Туркало (ЕU. 5, 318: 17 октября 1979, Нью-Йорк), Панас Феденко (ЕU. 1, 865: 10 сентября 1981, Мюнхен). Последним 12 августа 1990 года отошел в вечность Антон Постоловский (ЕU. 4, 166: 1990) [271]. Получается, физической границей поколения можно считать семидесятые годы. Как видим, за границей члены Центральной Рады до 1970-х годов дожили довольно массово. Наоборот, просмотр многочисленных биограмм убеждает нас, что в условиях большевизма видным украинским деятелям жить не приходилось. Их сживали со свету безжалостно, и процесс их ликвидации происходил планомерно и систематически.

Существует небольшая группа членов Центральной Рады, судьба которых вроде бы ставит под сомнение этот вывод. Получилось так, что девять членов Центральной Рады умерли своей смертью в Украине. Рассмотрим эти случаи. Так, в 1923 году умер от голода Петр Стебницкий (ЕU. 5, 36: 14 марта 1923, Киев), а в 1926 году – академик Николай Беляшевский (ЕU. 1, 227: 21 апреля 1926, Киев). Александр Волошин и Владимир Шемет (ЕU. 4, 637: 14 мая 1933) скончались в 1933 году, а кооператор Николай Васильевич Левитский (ЕU. 3, 102: 1 декабря 1936) – в 1934 году. Они успели отойти до начала Большого Террора. Как говорила Анна Ахматова, это были еще вегетарианские времена. Дмитрию Исаевичу удалось избежать сталинской мясорубки. В самые опасные годы он жил на Волыни, то есть вне УССР, в тогдашней Польше (умер он в Стрыю 17 января 1973 года).

19 ноября 1948 года скончалась стерроризированная супругами Плотичер, которые вселились в кабинет Михаила Сергеевича и накануне ее ограбили, Мария Сильвестровна Грушевская (ЕU. 2, 250: 1953). После гибели мужа НКВД арестовало их дочь Екатерина Михайловну (ЕU. 2, 249: 1953), брата мужа Александра Сергеевича Грушевского (ЕU. 2, 253:?), сына сестры мужа Анны Сергеевны Сергея Викторовича Шамрая и мужа сестры последнего – Ольга Викторовны. Родная дочь бессменного Председателя Центральной Рады Екатерина Грушевская была арестована 10 июля 1938 года. Сначала ее содержали на Институтской, где проверенными методами добились невероятных самооговоров. 15 августа ее принудили написать заявление наркому НКВД А.И.Успенскому, в котором она признала себя членом националистической организации с 1918 года. 7 сентября датируется сводный протокол допроса – результат трудов заместителя начальника 2 отделения 4 отдела 1 управления НКВД УССР Хаета [272] – 48 страниц машинописи [273]. Получив нужные признания, ее перевели в Лукьяновскую тюрьму. 15-16 апреля 1939 года состоялся суд [274]. Дальнейшая судьба ученой изучена недостаточно. Известно, что она работала в совхозе Сусуман около Магадана, потом в совхозе Эльген [275] (по-якутски значит «мертвый»). Её мать получила от неё последнее письмо в ноябре 1941 года. Оно дошло до адресата, когда в Киеве были уже немцы. Е.М. умерла 30 марта 1943 года в Темлаге [276]. Мария Сильвестровна умерла вроде как в собственном доме и в собственной квартире, однако в самом эпицентре террора, который ее, возможно, в какой-то степени защитил [277].

1 февраля 1970 года умер в Львове товарищ председателя Центральной Рады Николай Шраг, который, как мы помним, проходил по делу «УНЦ». Художник-бойчукист Сергей Колос, которого я знал лично (меня привел к нему художник Микола Стороженко), находился в заключении в Полтаве в 1934 году. Когда его выпустили, он выехал в добровольную ссылку – в Среднюю Азию. Работал в Фергане, Маргелане, Ташкенте. В 1937 году переехал в Ленинград. 2 сентября 1941 года его сослали на Урал. В 1953-64 годах он жил на Сенном базаре (Львовская площадь, 6, кв. 8), а потом на бульваре Дружбы народов, 3-А, кв. 61. Умер 19 декабря 1969 года [278].

Таким образом, просмотр всех персоналий оставляет в силе главный вывод. В Советском Союзе члены Центральной Рады подлежали ликвидации. Частично они погибли во время военных действий. Остальные были уничтожены в мирное время, причем многие были арестованы еще до начала Большого Террора. Они получали тогда сравнительно небольшие сроки заключения, но, как правило, на свободу их уже никогда не выпускали.

Хотелось бы сопоставить приведенный материал с персоналиями русскими – министрами дореволюционной России, членами Временного правительства [279]. Как выясняется, в течение 1918-21 годов большевики расстреляли ведущих деятелей правых партий, среди них: Л.Н.Бобров, П.Ф.Булацель, И.И.Восторгов, А.С.Вязигин, А.И.Дубровин, Л.Т.Злотников, А.И.Коновницын, С.В.Левашов, Н.А.Маклаков, Б.В.Никольский, Е.П.Разумихина, Н.Н.Родзевич, Н.П.Родзевич, И.Г.Щегловитов [280]. В 1919 году по приговору ВЧК были расстреляны два бывших министра внутренних дел дореволюционной России – А.Н.Хвостов и А.Д.Протопопов. В 1918 году – вышеупомянутый министр юстиции И.Г.Щегловитов [281].

В марте-октябре 1917 года в России функции власти выполняли четыре состава Временного правительства и промежуточный орган – Директория. Во всех составах Временного правительства вместе участвовало 38 лиц. 7 января 1918 года группа солдат и матросов убила в Мариинский тюремной больнице государственного контролера Временного правительства Ф.Ф.Кокошкина и министра земледелия А.И.Шингарёва [282]. В конце гражданской войны на эмиграции оказались 19 бывших министров, среди них Авксентьев, Бернацкий, Вердеревский, Гучков, Керенский, Коновалов, Львовы, Милюков, Родичев, Терещенко, Третьяков, Церетели и Чернов. После 1922 года, когда выслали А.В.Пешехонова и С.Н.Прокоповича, в России остались 13 человек. В 1922 году вернулся В.Н.Львов, в 1925 – М.И.Скобелев. Судьба тех членов Временного правительства, которые остались с большевиками или вернулись, сложилась так. В течение 1929-34 годов умерли А.С.Зарудный, Н.М.Кишкин, А.А.Мануйлов, С.Ф.Ольденбург и С.С.Салазкин. В 1927 году арестован и сослан в Томск В.Н.Львов, где и умер в 1934 году. В 1938 году были расстреляны А.И.Верховский, С.Л.Маслов и М.И.Скобелев, в 1939 – А.М.Никитин и Д.И.Шаховской, в 1940 – П.Н.Малянтович и Н.В.Некрасов. Пережил ссылки и в 1956 году был освобожден К.А.Гвоздёв (его дальнейшая судьба неизвестна). В 1951 году умер в чине генерал-директора путей и строительства 3 ранга А.В.Ливеровский [283]. К сожалению, до сих пор не оглашены более обширные сведения о русских политических деятелях, чтобы, кроме выявления очевидной тенденции, можно было говорить о какой-то сравнительной статистике.

Примечания

239. Верстюк В., Осташко Т. Діячі Української Центральної Ради: Біографічний довідник. К., 1998. С. 13.

240. В дальнейшем ссылки на это издание даются сокращённо: ЕU. Том, страница. После этого указывается приведенная в энциклопедии дата смерти. Вопросительный знак означает, что дата смерти того или иного лица издателям энциклопедии осталась неизвестной.

241. Христюк Павло. Замітки і матеріяли до історії української революції, 1917-1920 рр. Відень, 1921. Том І. С. 128.

242. Дорошенко Дмитро. Історія України, 1917-1923 рр. Том І. Ужгород, 1932. С. 294.

243. [Сірий Юр.] пам’яти І.М.Стешенка // Книгарь. 1918. Серпень-Вересень. Ч. 12-13. Стовп. 684-685.

244. Рахнюк М. + Іван Матвієвич Стешенко // Кооперативна зоря. К., 1918. 31 серпня. № 9-12. С. 8.

245. Журба Галина. Від «Української хати» до «Музагету»: Люди й події // Слово. Зб. І. Нью-Йорк, 1962. С. 466.

246. ЦГАОО Украины. Ф. 263. Оп. 1. № 55066 ФП / кор. 1252. Л. 1.

247. Там же. Л. 14-15.

248. Відродження. 1918. 7 квітня. № 10. С. 3. Шп. 5; Народна воля. 1918. 7 квітня. № 47. С. 2. Шп. 1-2.

249. Кедровський Володимир. Іван Митрофанович Луценко // Кедровський В. Обриси минулого. Ню Йорк; Джерзі Ситі, 1966. С. 56-57.

250. Ільєнко Іван. «Приговор привести в исполнение в 24 часа» // Літературна Україна. 1992. 13 серпня. С. 6.

251. Автор его некролога, в который включена подробная автобиография Шрага, – Сергей Ефремов – утверждал, что в действительности он умер от «обыкновенной простуды» (Єфремов Сергій. Памяти І.Л.Шрага // Наше минуле. 1919. Січень-квітень. Ч. 1-2. С. 140).

252. Эту дату находим во многих источниках: Чечель Мик. Памяти погибших товаришів: Кузьма Корж // Борітеся – поборете! Відень, 1920. Жовтень. № 2. С. 63-64; Христюк П. Замітки і матеріяли. Том І. С. 139; Том ІІ. С. 124; Том ІІІ. С. 23; Том ІV. С. 179; На защите. 1971. С. 120-121.

253. Азовський Ів. Памяти Кузьми Коржа // Рада. 1919. 18 вересня. № 3.

254. Дело Киевского областного «Центра действия». К., 1927. ХП, 820 с.; Полонська-Василенко Н. Процес «Центра дій» 1924 р. Мюнхен, 1956. 24 с.

255. Вороненко В.В., Кістерська Л.Д., Матвєєва Л.В., Усенко І.Б. Микола Прокопович Василенко. К.: Наукова думка, 1991. С. 245-246.

256. Нитченко Дмитро. Від Зінькова до Мельборну: Із хроніки мого життя. Мельборн: Байда, [1990]. С. 321-322. Григорий Голоскевич известен как составитель орфографического словаря, имевшего на эмиграции до десятка изданий.

257. Шаповал Ю.І. Україна 20-50-х років: сторінки ненаписаної історії. К.: Наукова думка, 1993. С. 84.

258. Суровцова Надія. Спогади. К.: Вид-во ім. Олени Теліги, 1996. С. 375-424. Севвостлаг при разных реорганизациях превращался в СВИТЛ, «Исправительно-трудовые лагеря Дальстроя», дислоцировался он в Дальневосточном и Хабаровском краях. Управление находилось в Магадане (Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник. М.: Звенья, 1998. С. 382).

259. Мірчук Петро. Микола Міхновський Апостол української державности. Філядельфія: Т-во Укр. студіюючої молоді ім. М.Міхновського, 1960. С. 127-128.

260. Письмо П.Понятенко в Биографическую комиссию УАН (Национальная библиотека Украины им. В.И.Вернадского. Институт рукописей. Х, 5429).

261. ЦГАОО Украины. Ф. 263. Оп. 1. № 30375 ФП / кор. 151.

262. Ільєнко Іван. О Боже! За віщо? // Ільєнко І. У жорнах репресій. К.: Веселка, 1995. С. 233-261.

263. Судоплатов Павел. Спецоперации: Лубянка и Кремль, 1930-1950 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. С. 409.

264. Степанишина О. Останні роки життя Михайла Грушевського // Наші дні. Львів, 1943. Ч. 3. С. 5. Підп.: О.М.

265. Див., напр.: Лавріненко Юрій. Розстріляне відродження: Антологія 1917-1933. [Paris:] Instytut literacki, 1959. С. 916-917;

Костюк Григорій. Таємниця смерти академіка М.С.Грушевського // Костюк Гр. На магістралях доби. Торонто; Балтімор: Смолоскип, 1983. С. 30.

266. Ярошевич Дарія. Спогад про І.Фещенка-Чопівського // Свобода. 1984. 7 січня. С. 2-3; Idem // Літопис Волині. Ч. 15. Вінніпеґ, 1988. С. 136-139. Заметки заканчиваются сообщением: «Умер, вдали от родины, 2-го сентября 1949 года».

267. Панас Феденко написал со временем некролог свого коллеги Дм. Чижевского, Яков Зозуля – К. Нищеменко.

268. Білокінь С. Українська Центральна Рада // Мета. Філядельфія, 1992. Лютий-березень. № 2 (312) & 3 (313). С. 1.

269. Відродження. 1918. 21 квітня. № 22. С. 4. Шп. 1; Народна воля. 1918. 21 квітня. № 59. С. 3. Шп. 5; Михайлівська-Цимбал Тетяна. Спогади. Буенос-Айрес, 1984. С. 68. Ср.: С. 208.

270. Лончина Богдан. Корнель Ніщеменко // Свобода. 1966. 10 серпня. Ч. 146; З.[озуля] Я. Пам»яті Корнія Семеновича Ніщеменка // УТГІ. Наукові записки. Ч. ІХ (ХІІ). 1966. С. 211-214.

271. Білокінь С. пам’яті останнього члена Центральної Ради // Вісті з України. 1991. Травень. № 19 (1673). С. 6; пам’яті секретаря Центральної Ради // Літ. Україна. 1991. 16 травня. № 20 (4429). С. 7.

272. Хает Михаил Израилевич (+ 1957, Киев) – чекист, оперативник ІV отдела УГБ НКВД УССР. Впоследствии начальник І отдела 2 управления МГБ УССР. По приказу МГБ СССР от 4 января 1950 года был уволен из органов МГБ «за невозможностью дальнейшего использования» (ЦГАОО Украины. Ф. 263. Оп. 1. № 51728 ФП / кор. 68. Л. 68). Как сообщил М.Жулинский, Хает мучил Косынку, Фалькивского, Влизько, Плужника, сюда можно добавить ещё имена Михаила Бойчука и Бориса Антоненко-Давидовича. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище, напротив могилы Г.Эпика (Антоненко-Давидович Б. Сибірські новели. Балтимор; Торонто: Смолоскип, 1990. С. 301-302, 304-306; Жулинський М. Слово про дружину поета // Україна. 1990. 7 січня. № 1 (1717). С. 14; … З порога смерті… Вип. 1. К., 1991. С. 46, 84, 246).

273. Подшитый к следственному делу экземпляр протокола является копией. Подписи Е.М.Грушевской здесь нигде не находим. Местонахождение оригинала неизвестно.

274. Подельник Е.М. проф. Константин Штепа оставил интересный анализ своего тюремного опыта:

«В этой «пьесе», состряпанной НКВД, и мне лично отводилась какая-то роль, которую мне надлежало сыграть на следствии, а, может быть, и на показательном судебно-политическом процессе, который, возможно, предполагался. Я, естественно, сопротивлялся […]. Сопротивление мое было, наконец, сломлено. Не столько даже «конвейером» с лишением сна и угрозами избиения […], сколько «очной ставкой» с дочерью самого Грушевского и с коллегой по университету – проф. Мирза-Авакьянц. Е.М.Грушевская на очной ставке со мною заявила, что я действительно был соучастником и ее, и ее покойного отца по контрреволюционной деятельности, направленной к свержению советской власти и, в частности, к подготовке вооруженого восстания. […] Я прекрасно понимал, чем были вызваны такие показания, но вместе с тем для меня стало ясным, что дальнейшее мое сопротивление бесполезно […]. Я начал уже понимать Зиновьева, Бухарина и других вождей оппозиции, фигурировавших на судебных процессах и так легко, казалось, соглашавшихся со всеми возводимыми против них обвинениями» (Новый журнал. Кн. LVIII. Нью-Йорк, 1959. С. 164-165).

Остаётся добавить, что на суде одно из заседаний прошло «в отсутствии других подсудимых и конвоя». На этом заседании профессор Штепа заявил:

«С 1927 года я начал работать секретным работником НКВД. […] Я вскрыл националистическую группу, возглавляемую Сахновским, Лозовиком, Скляровым и др. Националистическую организацию, возглавляемую Грушевским М.С., я также вскрыл и разоблачил. Мне НКВД поручало особо важные задания, и я их выполнял. Я был командирован в г.Москву для выявления антисоветской националистической деятельности Грушевского М.С., и это задание выполнил. Мне приходилось работать в особо тяжелых условиях» (Л. 206).

275. В Эльгене побывали также Зинаида Тулуб и Евгения Гинзбург (Ільєнко Іван. У жорнах репресій. К.: Веселка, 1995. С. 285).

276. Темниковский лагерь основан 6 июня 1931 года. 12 октября 1948 года был реорганизован в Особый лагерь № 3 (Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 478-480). На момент смерти Е.М.Грушевской начальником Темлага был полковник И.Я.Карпов.

277. Ср.: Білокінь С. Діалектика нищення // Вісті з України. 1991. Грудень. № 50 (1704). С. 4.

278. Годы проживания по указанным адресам уточнила дочь художника – Анна Сергеевна.

279. Ср., напр.: Политические деятели России, 1917: Биогр. словарь. М.: Большая Росс. Энциклопедия, 1993; Политические партии России, Конец ХІХ – первая треть ХХ века: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996.

280. Правые партии: Документы и материалы. Том І. М.: РОССПЭН, 1998. С. 19-20.

281. Щербакова А.А. Министры дореволюционной России: Краткий биографический справочник. М., 1975. Л. 7, 8, 40. Машинопись. Ср., напр.: Политические деятели России, 1917: Биогр. словарь. М.: Большая Росс. Энциклопедия, 1993; Политические партии России, Конец ХІХ – первая треть ХХ века: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996.

282. Политические деятели России, 1917. С.155-157, 359-360; Щербакова А.А. Министры Временного правительства России. М., 1975. Л. 2. Машинопись.

283. Измозик В.С. Временное правительство: Люди и судьбы // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 163-169